Философия Oxxxymiron. Краткая метафизика Горгорода

Smierc Polarstern

Альбом Oxxxymiron «Горгород» полностью погружен в структуру мифа. Сюжетные линии и действующие лица отражают общую архитектуру «города Солнца».

Боги и герои:

Мэр — Зевс, гностический Демиург, «единый архитектор» и несменный господин над «сводами Метрополя», Лабиринта, «Гор-города» в форме иерархической пирамиды-зиккурата «из колечек» (уступов Чистилища). Город-гора — это священная вершина, Вавилонская башня, Олимп, божественная обитель Меру (прямое созвучие) и его земное отражение — упоминаемые Oxxxymiron царские грады Троя, Рим, подразумеваемый Иерусалим и его небесный архетип. Таким образом Мэр есть платоновский принцип Единого, воплощение власти («чиновник, чье слово закон»), как Логос и Традиция упорядочивающий «холодный Макрокосмос». Он же — Георгий, побеждающий Змия, «гидру» толпы («червяков доест орел»).

Гуру — трикстер Гермес—Дионис, властелин Хаоса и беспорядка (ничто «не предопределено»), воплощение постмодернового принципа сети-«переплетения», веретена судьбы и злого рока олимпийцев. Светоч Гуру — падший вице-Мэр, Люцифер—Прометей, хромой Мефистофель («набекрень, наискосок»), бес («нас тут целый легион»), безумный бог «психов, чужаков, еретиков». Для космического Разума он — отреченный «идиот под горой», «левая сторона» Бытия, сущность иррационального, опрокинутого за пределы Райского сада во Тьму кромешную. Мотив «переплетения» указывает на онтологический статус Змея — его пресмыкание. Следовательно, обитель павшего чина — в символическом Аду, на дне реальности («Гуру штаб — где темно, там, где мрак»). Но как субверсивная сила он же — теневой лик Мэра, судия мертвых, Аид, Зевс Подземный («Daemon est Deus inversus»). Криминальная сторона города, как Grand Omega Minus, видимо противостоящая, но тайно сотрудничающая с властью («Что наверху, то и внизу» — Гермес Трисмегист).

ГОР — дар Диониса, наркотик, производимый из шлака гор-городских рудников. Метафизическая субстанция, на которой зыждется «зиккурат пролитых слез», «вертикально поделенная» юдоль скорби. «Все переплетено в единый моток», блаженство и страдание тождественны, поэтому ГОР — похищенный нектар богов, восстанавливающий единство бытия в сознании угнетенных. Возможная анаграмма: ГОР — рог (изобилия), атрибут подземного бога Плутоса. Перегоняемый из отходов по артериям Горгорода — непрямая отсылка к переработке мертвецов в Матрице, питающей живых иллюзией существования («удобрим эту гору собой, став ее углем», «как наркоту и с молоком»). Таким образом, Бытие — Майя, в котором церковь и картель — одно («бездействие закона при содействии икон»).

Алиса — Персефона, богиня весны (дочь Мэра) и владычица мертвых (ученица или возлюбленная Гуру). Двойственная натура, отсылающая к спасительно-убивающей деве-роботу ланговского «Metropolis». Для Neo—Марка она — Trinity—Беатриче, посредница между мирами, ведущая «тысячеликого героя» в нору-Зазеркалье. Она же — его крест, роковая женщина, Афродита, рожденная из пены-спермы оскопленного серпом Урана. Шакти, ступающая «лунной походкой» по солнечному сплетению мертвого Шивы, держащая героя за член в ночной тьме, когда «все мироздание погасло». Алиса — это Кали, несущая просветление и смерть («Девочка Пиздец»).

Кира — ангел-хранитель Марка, Ева. Она же, в некотором роде — гностический архонт, не позволяющий переступать границы познания и выйти за пределы повторяющейся судьбы Гемармена. Предостерегает писателя от связи с демонической Алисой—Лилит и общения с преследующим его поклонником (внутренним свидетелем, совестью протагониста).

Ник — образ будущих воплощений и одновременно — символ преображения героя, вызревающее семя восстания, «духовное дитя» («утомленные днем, мы поем колыбельные для темных времен»).

Марк — певец Орфей, Данте, пророк-беглец, блуждающий во мраке (анаграмма) в поисках «неуловимой Ultima Thule» («там, где нас нет»), Царства Божия («где милосердие правит, где берега кисельные»), «вселенской весны», сущей «реализацией фантастического бытия» («Ориентация — Север», XXIII, 3). Подобно ангелу на лестнице Иакова, писатель совершает «великое делание» — нисхождение и последующее восхождение по устапам пирамиды, увенчанной виселичным столбом, который нарисован на обложке альбома. Это та виселица, на которую протагониста для ритуального удушения волочат «орлы»-стражи, напоминающие демонических серафимов Венедикта Ерофеева («с последней ступеньки бросились меня душить, сразу пятью или шестью руками»). Таким образом Горгород — его «лобное место», Голгофа.

Тема блуждания сближает Марка с Тесеем, ведомым Алисой—Ариадной (мотив нити-веретена). Во дворце мифический герой зрит подноготную реальности — ублюдочного царского отпрыска Минотавра в подвалах града-лабиринта, из которого, как из «капкана», нет исхода, «даже если стал полным карман». Как горожанин Марк — Сын Господний («каждый из них мой единственный сын»). Достигнув тридцатилетия, середины жизни «в сумеречном лесу», возраста Христа («несу едва крест»), принесен в жертву апостолом-фанатиком (Петром). Следовательно, он — несостоявшийся Анарх («я — гибрид, я вырос и таким, и таким»). Герой убит за то, что «ни холоден, ни горяч» («Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» — Откр. III:16). Смерть — земная плата за просветление после символического переворачивания на виселице (фигура Таро «Повешенный»).

 

Август 2020

* Ранее не публиковалось

 

 

 

 

 

G+